«…Открылось сражение. Скифы сильно напали на римлян: кололи их копьями, поражали их коней стрелами и всадников сбивали на землю. Тогда Анемас, отличившийся накануне убиением Икмира, увидел Святослава, с бешенством и яростью стремящегося на наших воинов и ободряющего полки свои, сделал несколько скачков на коне своем в разные стороны… и потом, опустив поводья, поскакал прямо на Святослава, поразил его в самую ключевую кость и повергнул ниц на землю, но не мог умертвить. Кольчужная броня и щит, которыми Святослав вооружился, от римских мечей его защитили…»
Это описание битвы принадлежит перу греческого историка Льва-Диакона Колойского и составлено в конце X в. (970 — 971 гг.). Тогда он впервые увидел наших далеких предков, пришедших воевать с византийской армией у города Доростола.
Лев-Диакон назвал русичей «тавро-скифами» или «скифами», следуя давней традиции. Так называли племена, жившие на северных берегах Черного моря и в Крыму, его предшественники римские писатели. Но все же это было неверно. С армией византийского императора Иоанна Цимисхия у Доростола столкнулись совсем другие люди — войско нового, молодого государства Киевская Русь.
Еще в VI — VII вв. у славян, по отзывам Прокопия Кесарийского, не было защитной одежды. А к X в. Киевское княжество уже отправляло в походы на север, юг, запад и восток многочисленные отряды воинов, имевших защитное снаряжение: кольчуги, шлемы, щиты — и достаточное вооружение: мечи, копья, боевые топоры, луки со стрелами.
Все это свидетельствовало о высоком уровне организации войска, и,. следовательно, самого государства. Потому что металлическое предохранительное вооружение появляется там, где создается рабовладельческое, или феодальное общество, где возникают и развиваются города, растет класс ремесленников. Массовое изготовление доспехов — это всегда показатель не только военной, но и общей культуры народа, его активности и жизнестойкости.
На территории Древней Руси в археологических комплексах найдено около 112 кольчуг IX — XIII вв. (40 целых, остальные — в обрывках и обломках). Ни одна из европейских стран не обладает таким количеством подобных находок. Потому, вероятно, не будет преувеличением утверждать, что кольчуга на Руси в те времена была излюбленной, распростра¬ненной защитной одеждой, доступной как профессиональным воинам — княжеским дружинникам, так и ополчению, «воям» — городским и сельским жителям, бравшимся за оружие в особых случаях.
Правда, при Святославе и его наследниках кольчужное защитное снаряжение на Руси называли иначе — «броня». Летописцы оставили весьма поэтические его описания: «Выступи полк из загорья, вси во бронях, яко во всяком леду»; «И бе видете страшно в голых доспехах, яко вода солнцу светло сияющу» (Лаврентьевская летопись, XII в.). Слово «кольчуга» появилось гораздо позднее, в XV — XVI вв.
Защита и украшение войска — кольчуга была довольно сложным изделием кузнечного и оружейного искусства, требовавшим большого мастерства и отлаженной технологии изготовления.
Сначала древнерусские металлурги вырабатывали железо из мягкой болотной руды. Получались куски губчатой массы — так называемое «кричное железо». Его подвергали горячей обработке молотом: удаляли шлак. Таким образом в руках у кузнеца оказывалось ковкое железо, из которого и выковывали прутки нужной длины и толщины.
Для изготовления кольчуги требовалась проволока сечением не более 2 мм. Чтобы сделать ее, использовали древний способ волочения. Он назывался сутужным и заключался в том, что железный прут протягивали через ряд постепенно уменьшающихся отверстий в железной доске.
В кузнице устраивали особое сооружение: врывали в землю два столба, на них крепили железную волочильную доску, а напротив подвешивали к потолку качели. Мастер садился на качели, захватывал клещами просунутый в первое отверстие кусок раскаленного железа, отталкивался ногами от столбов и летел вверх, таща за собой светящуюся металлическую нить. Затем отпускал ее, качели возвращались вниз, мастер перехватывал клещами заготовку и снова отталкивался от столбов.
Вероятно, процесс занимал немало времени. Ведь, для того чтобы из круглого куска железа сечением 5 мм получить проволоку сечением 2 мм, надо было протянуть ее через 30 постепенно уменьшающихся отверстий в волочильной доске. Кроме того, приходилось много раз подвергать проволоку обжигу в специальных горнах. Этим уничтожалась приобретаемая ею при волочении жесткость.
По расчетам историков, на одну кольчугу шло не менее 600 м проволоки. Получив их, кузнец приступал к следующему этапу: рубил проволоку на отрезки длиной 30 — 40 мм. Каждый конец такого отрезка расплющивали, затем в нем пробивали отверстие для заклепок. Заготовку сгибали в кольцо и проковывали в специальных штампах.
Таких готовых к плетению колец должно было быть не менее 20 — 25 тысяч. Но не все их делали из проволоки. Для ускорения производства оружейники часто пользовались и другими кольцами — цельносечеными, нарубленными особой высечкой из железа, раскатанного в лист толщиной 1,5 мм. Размеры цельносеченых колец колебались в пределах: наружный диаметр 13—15 мм, внутренний — 9 — 11 мм.
Вплетая через ряд склепанные кольца и цельносеченые, кузнец начинал собирать кольчугу с плеч, кончал подолом. Грудь и спина имели более массивные кольца, бока — средние, рукава и плечи — самые тонкие. Рукава и горловину вплетали в доспех в последнюю очередь.
Интерес вызывает способ скрепления колец в кольчугу. Многие из образцов, найденных археологами, выдержали испытание временем и прекрасно сохранились. Как же их скрепляли?
Чаще проволочные кольца склепывались на один гвоздь, реже — на два гвоздя, иногда — на продолговатую заклепку. Чтобы кольца не вращались и не рвали своими шипами подкольчужную одежду, мастера на месте заклепки кольца отковывали небольшой выступ, обращенный к центру кольца. Но это мало помогало. Потому под кольчугой всегда носили толстые стеганые ватники, сами по себе служившие простейшим доспехом. Так как плетение кольчуги было достаточно редким (кольца имели просвет от 4 до 6 мм), то иногда надевали по два кольчужных доспеха. Делалось это непосредственно перед сражением. В походе кольчуги и оружие возили за войском на телегах.
Характерный пример кольчуг, состоящих только из склепанных колец, — находки в Райковецком городище (слой XI — XII вв.). Это два хорошо сохранившихся доспеха. Они имеют вид коротких рубашек длиной до 70 см (123 — 125 рядов колец), шириной в плечах 100 и 130 см, в поясе 60 и 66 см, с короткими широкими рукавами и разрезом ворота, сдвинутым влево. Одна кольчуга состоит из 35 тысяч колец и весит 6,15 кг. Ее кольца в поперечнике достигают 11 мм.
Другой вид скрепления колец демонстрирует кольчуга, найденная на Куликовском поле и относящаяся к знаменитой битве 1380 г. Здесь одно цельносеченое кольцо соединяется с четырьмя склепанными.
В более позднюю эпоху (XV — XVI вв.) кольца в доспехе стали соединять не гвоздями, а шипами, которые отковывали на одном из концов проволочных заготовок. Такое соединение колец имели «пансыри» — кольчатая защитная одежда, широко использовавшаяся воинами поместной конницы Московского государства.
С течением времени менялся не только вид скрепления колец, но сам «покрой» доспеха. Так, например, в XIII в. кольчуги стали более длинными (до колен), получили длинные рукава (до кисти). Кроме того, их начали делать «распашными», как куртки. При этом правая сторона плелась из толстых массивных колец, левая — из более тонких. Когда кольчугу застегивали, то правая пола прикрывала левую, усиливая защиту. Нередко теперь вместе с кольчугами надевали «нагавицы» — кольчужные чулки.
С 1200 г. на Руси была известна «байдана бессерменская» — кольчуга, изготовленная из плоских крупных колец. Брони такого типа расширяли железное поле примерно в 1,5 — 2 раза, вес же их при этом не увеличивался. Сохранилась байдана, принадлежавшая Борису Годунову. Ее вес около 6 кг, на многих кольцах этого доспеха выбита надпись: «С нами Бог ни кто же на ны».
Байдана хорошо защищала от скользящих сабельных ударов, но недостаточно от стрел и копий, поэтому ее часто усиливали дополнительным доспехом или надевали под нее вторую кольчугу мелкого плетения.
Хотя в XV — XVI вв. началось распространение ручного огнестрельного оружия, которое сводило на нет все защитные свойства металлического доспеха, наши предки сохранили привязанность к нему чуть ли не до эпохи Петра Великого.
Изготовление доспехов в этот период было в основном сосредоточено в Москве, куда по правительственным указам переселяли лучших масте¬ров-оружейников из других городов. Московские государи, придавая огромное значение вооружению своего войска, всегда хотели иметь, что называется, под рукой кузнецов, бронщиков, кольчужников. Память об этом осталась в московской топонимике: Кузнечный мост, Малая Бронная улица.
В наши дни при проведении земляных работ в Котельниках в Москве было обнаружено надгробие некоего Григория Дмитриева, «сына кольчужника», умершего в 1596 г. Поэтому легко можно предположить существование в столице целого сословия ремесленников, специализиро¬вавшихся уже на каких-то отдельных видах защитного снаряжения.
Кроме «пансыря», прямого родственника кольчуги, появились в это время новые разновидности доспеха — комбинированные, где кольчатое покрытие соединялось с «бронями дощатыми», т. е. с металлическими пластинами разных размеров. Таковыми являлись колонтарь, бахтерец и юшман.
Наличие колонтарей у русских ратников в битве с монголо-татарами на поле Куликовом отмечалось еще в летописях: «Чюдно стязи у Дону великого пашутся хоругви берчати, светятся калантыри злачены». Колонтарь представлял собой доспех без рукавов, состоящий из двух половин, передней и задней, которые застегивались при помощи железных пряжек на плечах и боках воина. Каждую половину от шеи до пояса составляли ряды крупных металлических, горизонтально расположенных пластин, скрепленных кольчужным плетением. У пояса прикреплялась кольчужная сеть — подол — до колен. Спинные пластины обычно делались тоньше и меньше грудных.
Бахтерец же изготовлялся в виде куртки с застежками на плечах и на боку. Несколько рядов мелких, закрывающих друг друга примерно на две трети металлических пластинок, соединенных по краям кольцами, превращали бахтерец в эластичную и надежную защиту от сабель и стрел.
В Государственной Оружейной палате хранятся четыре бахтерца. Один из них, сделанный мастером Кононовым в 1620 г. для царя Михаила Романова, представляет собой выдающееся произведение оружейного искусства. В нем насчитывается 9 тысяч колец и 1509 пластинок из сталистого железа, украшенных золотом. Их толщина 1 мм, ширина 15 мм, длина меняется: на груди пластинки длиннее? на талии короче. Размеры доспеха: длина 66 см, ширина 55 см, вес 12,3 кг.
Менее эластичным доспехом был юшман. Он тоже изготовлялся в виде куртки с ременными застежками на груди. В юшмане с кольчатым покрытием монтировались большие пластины, расположенные одна рядом с другой. В Государственной Оружейной палате хранится юшман царя Алексея Михайловича из 99 стальных пластин. Размеры доспеха: длина 84 см, ширина 53 см, вес 12,3 кг.
В русских летописях юшман впервые упоминается в 1548 г., хотя распространение, видимо, получил несколько раньше. «Нача вооружати-ся, юшман на себя класти…» — говорит Никоновская летопись.
И колонтарь, и бахтерец, и юшман — заимствования с Востока. Их названия представляют собой освоенные русским языком персидские слова «dj awshan» (юшман), «begter» (бахтерец). Именно с XV в. в русском оружейном искусстве наметился поворот к производству оружия по восточным образцам. Возможно, это объяснялось тем, что в тот период угроза с Востока была наиболее серьезной и опасной для молодого, бурно растущего Московского государства. Постоянные столкновения с конницей Золотой Орды, казанских и крымских татар не могли не повлияния на боевую технику наших предков…
Предохранительное вооружение воинов в кольчугах, байданах, ко-лонтарях, юшманах, бахтерцах обязательно дополнял головной убор в виде металлического шлема.
Известны четыре шлема X в., найденных на территории Древней Руси. Два из них — из знаменитого черниговского кургана Черная Могила, один — из черниговского же кургана Гульбище и один — из Большого Гнездовского кургана на Смоленщине. В то время шлемы делали из нескольких металлических пластин, которые соединялись между собой заклепками. После сборки головной убор украшали серебряными, золотыми и железными накладками с орнаментом, надписями или изображениями. Наиболее характерная форма — плавно изогнутый, вытянутый кверху шлем со стержнем наверху. Сзади и с боков к шлемам прикрепляли «бармицу» — кольчужную сетку для защиты шеи и плеч воина.
В XII — XIII вв. «шеломы» получили некоторые новые детали: наносники, «личины» (т. е. маски из металла) и полумаски с бармицами, закрывающими не только шею, но и даже часть лица.
Название «шишаки московские» говорит о новом виде защитного вооружения, впервые упомянутого в русских источниках в 1358 г., и в середине XVI в. получившего широкое распространение в России, Польше, Венгрии, Германии. Просуществовали шишаки до XVII в.
Типичный образец такого головного убора — полусферическая, реже пирамидальная каска высотой 20 — 25 см, впоследствии снабженная усилительными деталями: назатыльником, наушами, козырьком и пропущенной сквозь него стрелкой.
С XIV в. известна на Руси мисюрка — железная шапка, защищавшая лишь верхнюю часть головы воина, имевшая бармицу и науши. Пожалуй, это был самый простой (и дешевый) защитный головной убор на протяжении двух веков: XV и XVI. О массовом распространении мисюрки говорит наставление XVI в.: «А государеву службу служить на коне, в саадаке, доспеху пансырь да шапка мисюрска…», адресованная всадникам поместной конницы Московского государства, которые должны были регулярно являться на смотры, и результаты этих смотров аккуратно заносили в особые книги. Вот несколько записей из них.
В 1553 г. Иван Кобылин-Мокшеев прибыл на царскую службу «на конь, в полном доспехе, и в шишаке и в шеломе и в наручах и в наколенках, о дву конь, людей с ним в его полку четыре человека: один в пансыре и в шеломе, а на третьем шапка медяна, с копьем, три человека с юки (вьюки)».
В 1577 г. Иван Данилов явился на царскую службу «на конь, в пансыре, в шеломе, в зерцале, в наручах, с бутурлыки в саадаке, в сабле да за ним три человека на конь, в пансыре, в шапке железной, в саадаке, в сабле». Никита Семенов — «в юшмане, в шеломе, в саадаке, в сабле и с копьем, в приволоке бархатной да за ним два человека на конь, в пансыре, в шапках железных, в саадаках, в саблях, с топоры…».
Саадаком в те времена называли лук и стрелы. «Зерцало» — дополнительный доспех, который надевался на кольчугу или на «пансырь» для усиления их защитных свойств. «Зерцало» состояло из четырех крупных металлических пластин: передней, задней и двух боковых (общий вес до 2 кг), соединенных между собой ремнями. Пластины чистили и шлифова¬ли до зеркального блеска, отсюда и пошло их название…
Долгим был век кольчужной брони на Руси. Немало царств возникло и разрушилось, немало войн, больших и малых, благополучно завершилось, а в кузницах и мастерских все так же, из поколения в поколение, передавали навыки кольчужного ремесла, изготовляя для заказчиков вещи, нужные для ратного дела.
Если бы кто-нибудь захотел написать подробную историю кольчуги, то, наверное, она заняла бы сотни страниц и в ней упоминались бы имена всех князей Киевской и Московской Руси, географические названия всей Восточной Европы и тысяч сражений — с византийцами, половцами, печенегами, торками, монголо-татарами, ливонскими рыцарями, поляка¬ми, казанскими, сибирскими и крымскими татарами, шведами, турками…
На первых страницах этой кольчужной летописи, конечно, следовало бы поместить записки Льва-Диакона Колойского о подвигах Святослава и его воинов у Доростола:
«Вождь скифский, человек огромный, покрытый твердейшей бронею, выехал на середину битвы и, махая длинным копьем, вызывал желающих с ним сразиться. Тогда, говорят, Петр, исполненный мужества, сильно кольнул своего коня шпорами и, направив копье, с такою силою обеими руками ударил скифа в грудь, что оно сквозь кольчужную броню пронзило его спину навылет…
Во время битвы, когда с обеих сторон уже многие храбрые пали, один скиф, надменный своею силою и огромностью тела, отделясь от рядов, выехал на середину и напал на Варда и мечом ударил его по шлему…
На другой день с длинными, до самых ног щитами, в кольчужных бронях, скифы вышли из города на поле и выстроились…»
В середине XIII в. ярко взошла звезда выдающегося полководца Древней Руси новгородского князя Александра Ярославича, прозванного за победу над шведами на реке Неве Невским. Два знаменитых сражения он дал незваным пришельцам с запада и северо-запада летом 1240 г. и весной 1242 г. («Ледовое побоище»). В летописях довольно подробно описаны действия разных отрядов, входивших в состав войска Александра Невского. Несомненно, что воины князя имели доспехи, в том числе и кольчужные, иначе они бы не смогли на равных биться ни с немецкими рыцарями-ливонцами, ни со шведами. Например, один из конных дружинников, Гаврила Олексич, начав поединок со шведским военачаль¬ником, сумел победить его, сбив ударом меча на землю.
Единоборство Московской Руси с Золотой Ордой, Куликовская битва — это век XIV. О снаряжении русских говорят летописи: «Все люди нарядные, пансыри, доспехи давали с города». Так выглядел отряд, прибывший в войско московского князя Дмитрия Ивановича из Новгорода. В этой фразе заключена интересная информация.
Оказывается, в XIV в. защитное вооружение находилось не только в личном владении ратников, но и в городских арсеналах. При необходимости город мог снарядить и малоимущих воинов, которым приобретение доспехов было не по карману.
Вообще русское войско, собравшееся под знамена Дмитрия Донского в 1380 г., было «велми бо доспешно». Но раскопки, проведенные на Куликовом поле, дали лишь случайные находки: наконечники копий, стрел, кольчугу.
Иначе, наверное, и быть не могло. Ведь победители монголо-татар несколько дней стояли, как тогда говорили, «на костях»: считали потери, хоронили погибших и, самое главное, собирали оружие и доспехи, чтобы увезти их с собой. Пожалуй, вооружение и было наиболее существенным трофеем войска.
О том, как ценили наши предки защитное снаряжение, свидетель-ствует история с кольчугой князя Шуйского. Шуйский в годы Ливонской войны был воеводой и погиб в 1564 г. Кольчугу привезли в Москву и сдали в царский арсенал. Предание говорит о том, что этот доспех Иван Грозный подарил завоевателю Сибири Ермаку Тимофеевичу. Тот был одет в кольчугу при последней схватке с татарами хана Кучума в 1585 г. и в ней утонул в реке. Но кольчуга не пропала. В 1646 г. ее обнаружили в одном из сибирских городов и снова вернули в Москву. Ныне кольчуга хранится в Московской Оружейной палате, а на ее владельца указывает небольшая медная бляха с выбитой надписью: «Князь Петров Ивановича Шуйскова».
Вероятно, Россия окончательно рассталась с кольчатым доспехом как массовым видом защитного снаряжения при формировании регулярной армии. Но в азиатских странах, лежавших к востоку от русских границ, на Кавказе кольчуга долго служила воинам верой и правдой.
Всадники в кольчугах еще раз появились в столице России Санкт-Петербурге в первой половине XIX в. Это были солдаты и офицеры лейб-гвардии Кавказско-Горского полуэскадрона Собственного Его Величества Конвоя. В 1830 г. парадная форма полуэскадрона включала в себя стальной шлем с бармицей, стальной «пансырь», наручи из стали с серебряной отделкой. Правда, сверху на кольчугу кавказцы надевали алую куртку, богато обшитую серебряными галунами, украшенную на груди и спине серебряными бляхами. В таком виде полуэскадрон, состоявший из 57 человек, сопровождал карету императора Николая I при торжественных выездах.
